Один из краеугольных камней казахстанкой истории – это вопрос «был ли Чингисхан казахом или нет?». На этот счет в обществе и среди ученых сложилось два противоположных мнения. Первый лагерь утверждает, что был, потому что почти все основные роды, которые составляли основу улуса (народа-войска) Чингисхана вошли в состав казахского народа: найманы, кереи, меркиты, жалайиры, и пр., а сами казахские чингизиды являются казахским над-родом «төре». Да и сама территория Казахстана вошла в ядро Империи Чингизидов и оставалась за чингизидами до самого 19 века. Противники этой теории утверждают, что данная трактовка притянута за уши в политических целях.
Так кто же прав? Я предлагаю взглянуть на этот вопрос с другой стороны, и предложить новый угол зрения.
Кто был Чингисхан с точки зрения беспристрастного историка-номадолога? Это был правитель, который создал величайшую в истории кочевую империю, которая явилась пиком развития Евразийской Кочевой Цивилизации. Все предыдущие кочевые империи соразмерного масштаба (Хунну, Тюркский Каганат и пр.) предшевствовали Империи Чингизидов, которая соединила в себе их лучшие достижения, но на новом уровне. Ни одна кочевая империя после (Орда Джучи-хана (Золотая Орда), Империя Тамерлана, Джунгарская империя) не могла не только превзойти, но и даже приблизится к масштабам Империи Чингизидов.
А кто же такие «казахи» с точки зрения беспристрастного историка-номадолога? На сегодняшний день в казахстанской и русскоязычной зарубежной исторической науке уже уверенно доминирует постулат о том, что изначально термины «қазақ» и «қазақлық» и «казакование» означали не национальность, а «образ жизни». Это понятие проникло уже даже в англоязычную науку – в 2016 году вышла книга «Qazaqlïq, or Ambitious Brigandage, and the Formation of the Qazaqs», в которой автор Джо-Юп Ли, доктор наук по тюрко-персидским исследованиям в Университете Торонто, подробно раскрывает историю термина «қазақ» и его влияние на формирование Казахского Ханства.
Причем сам термин «қазақ» возник за много веков, если не тысячелетий, до появления Казахского ханства. Т.е. изначально «казахи» (қазақлар, казаки) – это было обьединение кочевников, которые вышли из-под власти неугодного им правителя и перешли в режим «казакования» - т.е. физически откочевали из его владений и начали жить согласно своим предпочтениям.
Как правило, «қазақлар, казаки» жили по законам простой военной демократии, при которой правитель (хан, атаман) избирался путем прямого голования, и мог быть отстранен от власти в любой момент, если он не удовлетворял требованиям своего народа. У вольных «сечевых казаков» текущий атаман должен был подтверждать свою власть каждый год путем голосования. У казахов же кочевники могли запросто откочевать всем народом от своего хана, как это было с непопулярным ханом Бурундуком, который просто-напросто оказался «ханом без народа» и навсегда покинул Степь, умерев в забвении в Самарканде.
Если рассматривать два исторических образца «қазақлықа» - Восточно-Европейское «сечевое казачество» и Казахское ханство, то эти тенденции очень хорошо прослеживаются, особенно в самом начале их существования. И казачьи Сечи, и Казахское ханство были независимыми образованиями, со своей экономикой, армией, внутренней и внешней политикой, и при этом формально они были «вещью в себе» и не принадлежали ни к одному из соседних государств, не говоря уже о тех государствах, из которых они «выказаковались» Например, Ханство Абулхаира Шейбанида, из которого выделились будущие казахи.
Этот мирный уход из неугодной политической системы и отличает «қазақлық» кочевников от «революций» оседлых народов, в которых доведенные до отчаяния люди вынуждены сменять власть путем насильственных переворотов и кровавых расправ над господствующим классом. При этом система, из которой извергнулся очередной «қазақлық», может продолжать свое существование, лишившись части своих подданных, как это произошло с теми же Шейбанидами после исхода казахов.
Как же такое определение «қазақлық» сочетается с фигурой Чингисхана?
Чингисхан прославился как правитель, который остановил кровавую и бесконечную междоусобицу в Степи, привел к подчинению все племена и дал им закон, мир и безопасность. Во времена его правления и еще некоторое время после его смерти в прежде опасной Степи можно было путешествовать в золоте и без охраны. Социальная несправедливость была сведена к минимуму, к тому же работали мощные «социальные лифты», построенные на меритократии – это давало возможность любому человеку, независимо от происхождения, достичь небывалых высот в карьере и жизни. Было создано эффективное государство, честное налогообложение, прозрачное управление, толерантная идеология, и единое информационное пространство, существовшее засчет знаменитой почтовой службы Чингисхана, которая стала главным праобразом для работы всей почты мира в последующие века.
Но был ли Чингисхан сторонником именно «қазақлықа»? В молодости Темуджин, он же будущий Чингисхан, долго «казаковал» со своей семьей после смерти своего отца Есугей-Багадура. Т.е. с этим явлением он был знаком очень хорошо. К сожалению, собственно «казакование» семьи Темуджина было крайне неудачным – без отца в семье и без помощи соплеменников, они постоянно подвергались гонениям, грабежу, унижениям. В конце концов сам Темуджин оказался в унизительном и смертельно-опасном плену, а через несколько лет после возвращения домой из плена у него еще и силой отобрали жену.
Поэтому, хотя имено «қазақлық» сделал Темуджина тем, кто позже смог стать Чингисханом, по понятной причине он это дело не любил, и не желал подобной доли своим детям. Поэтому он и создал государство, где все было как можно более предсказуемым - насколько это было возможно в Степи того времени. Хотя, уже после того как он добился невероятного успеха и создал самую великую кочевую империю в истории, его потомки считали, что молодые принцы-ханзада должны обязательно «показаковать» в молодости, чтобы закалить характер и вкусить «реальной жизни».
Но сам Чингисхан стал сторонником жесткого порядка и дисциплины, что граничило даже с жестокостью. Он без лишних сомнений подавлял недовольных и «топил восстания в крови», силой подчиняя соседние племена, народы и государства своей системе. Наверняка он считал, что создал некий «универсальный миропорядок» (цивилизацию), и одной из целей своих грандиозных завоеваний ставил приобщение других народов Евразии к этой самой «цивилизации», неважно хотели они того или нет.
Таким образом, пожалуй, Чингисхан был все-таки прямым антагонистом «қазақлықа». Он внедрил порядок и управляемость, централизованную власть, главенство универсального закона – то есть все то, против чего «қазақлық» собственно и возник когда-то. Для свободных степных кочевников любая чрезмерная власть и покушения на частную жизнь были невыносимы. Они предпочитали доверять своим вековым традициям и родовым правителям, батырам, биям, бекам, и выходцам из народа. Далекий хан для них был лишним звеном в цепи - так же как дикие лошади не любят, когда на них одевают уздечку и седло.
Как ни странно, в этом отношении гораздо большим приверженцем «қазақлықа» был анда (побратим) и заклятый враг Темуджина – Жамұқа-Сечен. Когда-то они начинали свой путь вместе как названные братья, которые делили между собой любые горечи и радости. Но потом их пути разошлись настолько радикально, что Жамұқа стал душой анти-Темуджиновской коалиции и много лет держал его на грани поражения. При этом Жамұқа был как раз-таки приверженцем пусть и модифицированных, но гораздо более «қазақлықских» ценностей – главенство степных обычаев и традиций, опора на племенную элиту и самоуправление, отсутствие жесткой централизации, свободы самоопределения, и пр. Можно предполагать также,что в планах у Джамухи-сечена не было «завоевания Вселенной», поскольку «глобалисткие амбиции» чужды обычным кочевникам.
Настолько грубокими были противоречия между Темуджином и Джамухой, что сторонники последнего выбрали его своим «гурханом», т.е. ханом, возглавлявшим «союз равноправных племен», по сути ханом «кочевой конфедерации». В противоположность Темуджину, которого его сторонники выбрали «Чингис-ханом», т.е. специально для него изобрели новый титул, кочевой аналог «императора». Таким образом, борьба между Джамухой и Темуджином была борьбой между «конфедератом» и «имперцем», между сторонником «степной вольницы» и «степным государственником».
Чем закончилось это противостояние, мы все отлично знаем – «прогрессивный имперец» Чингисхан сломал Джамуху-гурхана и его «консервативных» сторонников, и построил самое великое в мире государство своего времени, и самое мощное кочевое государство всех времен и народов. Казалось бы, идеи Джамухи о свободе и равенстве степных племен потерпели полное поражение, и восторжествовала правда «государственника» Темуджина. (При этом, как ни парадоксально, основу государства Темуджина в самом начале составили как раз-таки «қазақлар» - кочевники, покинувшие своих прежних правителей, и перешедшие на сторону Чингисхана по зову сердца и в обход своих родоплеменных обязательств).
Однако, как показали последующие события, навеки усмирить степную вольницу не удалось даже великому Чингисхану. Не только среди массы кочевников, но и среди самих потомков «Завоевателя Вселенной», подталкиваемых родовой знатью, запустились вековые тенденции к децентрализации, и Империя Чингизидов просуществовала недолго. Дальше пошел процесс бесконечного дробления, когда объединённая могучей волей гениального правителя Кочевая Цивилизация Евразии стала постепенно возвращаться к своему привычному разрозненному состоянию.
Интересным образом это противостояние проявило себя в судьбе Казахского Ханства. Как хорошо известно из истории, казахские ханы, в отличие от ханов родственных монгольских кочевых народов позднего Средневековья и раннего Нашего времени (монголы, ойраты, калмыки), не обладали столь сильной ханской властью. Власть поздних казахских ханов была очень зыбкой и шаткой, за нее постоянно приходилось бороться, и ее никак не удавалось крепко ухватить. Казахи своих ханов лишь терпели, но не любили.
В этом плане казахским чингизидам досталась очень трудная доля. Если «монгольские» чингизиды во внутренней борьбе воевали в основном сами между собой, на фоне относительно лояльного народа, то казахские чингизиды помимо этого должны были ещё и постоянно быть заложниками «степной вольницы» казахов. Казахов не зря назвали «қазақ» - общее название свободолюбивого образа жизни перешло в этноним, дав название целому народу. Это был народ Степи, дольше всех сохранявший пережитки «қазақлық».
Так был ли все-таки Чингисхан «казахом» или нет? С точки зрения древнего понятия «қазақлық», скорее «нет», чем «да». Хотя «қазақлық» сыграл огромную роль и в его личной судьбе, и в становлении Империи Чингизидов. Если бы не «қазақлық», то не было бы ни самого Чингисхана, ни его государства. Но тот же «қазақлық» сыграл и роковую роль как в падении империи, и последующем ее дроблении.
Данияр Байдаралы
